Дратуте!
Я выбралась из-под толщи усталости, окунулась в омут болезней и теперь, упрятав градусник в местах не столь отдалённых, делаю вид, что не потеряла своих мизерных писательских навыков. В идеале их надо превратить в навыки писательско-аналитические, но не сейчас, не сейчас.
/// Я сама себя обвинила в нытье, вытащив из Алёны эту прекрасную фразу. Фразу, которая была необходима мне, чтобы прекратить. Чтобы досками забить дверцу внутри себя, через которую сыплется вся эта горечь и гниль, которая делает меня слабее и уязвимее. Если раньше я не знала, как жить без нытья, то сейчас эпизоды молчания лишний раз демонстрируют мне, что свою боль можно скрыть, утаить. О проблемах можно не говорить, об усталости можно не говорить, о своём беспокойстве можно не говорить. Можно молчать о том, что у тебя болит живот. Можно молчать о том, что начальник опять тебя отхуесосил прилюдно. Можно не сказать никому, что ты рассадила бедро и грязная штанина прилипла к ране. Можно не сказать никому о том, что у тебя от холода кожа на руках иссохлась так, что в трещину можно опустить зубочистку и она там застрянет. Можно не говорить о том, как тебе скучно. Как тебе уныло от одиночества. О том, что не платят зарплату или о том, что нет зимних вещей.
А нужно говорить о том, что всё заебись. Работа отличная, здоровье лучше всех, проблемы – надуманные. Это такое НЛП, что даже тошнит иногда, но, с другой стороны, кому нужно нытьё? Кому нужна правда о тебе? Она нужна только Алёне, может быть, Соне. Хотя нет, Соне она не нужна, Соню я берегу, потому что у неё учёба и такой почти милый, нежный, не лишённый детскости взгляд на мир. Ей совсем не нужна эта лишняя тревога.
Правда нужна в кулуарах за бутылкой вина, когда ты пьян настолько, что нет уже никаких барьеров и техник напротив кажется лучшим другом и почти-братом.
Вот там правда нужна, там хорошо.
Только я не пью.
/// На работе бардак. Я немного утеряла интерес, потому что провожу большую часть времени в конфронтации с начальником, с самой собой, с работниками. Становлюсь невольной соучастницей этого конфликта. Меня «бьют» за инициативу, а потом за то, что её нет.
Снова пришла лёгкая прокрастинация. Приходит понимание некоторых основ конфликта, подоплек. И желание сесть и решать тоже приходит.
Вот бы Н. послушал нас всех.
/// Как заговорить об одиночестве так, чтобы это казалось нерешаемой проблемой и выглядело так, чтобы было похоже на катастрофу? На самом деле нет никакой катастрофы, я просто снова залезла в свою зону комфорта и стесняюсь познакомиться с таксистом, другом знакомого, той девушкой с красными волосами; мне страшно сказать привет вон той красавице с чёрном пальто; и подарить розу той женщине в манто со словами «Вы похожи на Эдит Пиаф». Всё это мне страшно. И очень трудно. До сих пор.
Какая позорная слабость.